... на перекладных из Лютного переулка
Антонин аппарировал на пустырь. В той части Лондона, где он оказался после Лютного переулка, находиться ему было крайне нежелательно. Поскольку послеполуденное время выходного дня и вполне сносная погода располагала к прогулкам среди подавляющего числа магглов, что горы кровавых трупов было бы не избежать. Какой-нибудь мальчишка, сующий совершенно бесполезную бумажку с какой-то информацей, обладать которой почему-то, кому-то думалось, Антонину было совершенно необходимо; прохожий, поинтересовавшийся о расположении минутной и секундной стрелок на часах Долохова, которых у него не было и в помине; слишком шумная толпа радикально настроенных бритых молодых людей в кожанках, искренне считающих себя круче варёных яиц и посему  нагло хватающая Долохова за грудки и интересующаяся "какого это ты вырядился в черный балахон, ублюдок?!"... Потенциальным смертникам не было конца. Бомба замедленного действия, которую олицетворял Антонин, была абсолютна безвредна по своей пофигистичности лишь до того момента, пока какой-нибудь маггл не решит наладить с ним слишком уж тесный конакт. Под слишком тесным понимался косой взгляд и расстояние менее двух метров. Причем осознание этого факта, которое по своей пронзительной кристальной ясности могло поспорить лишь со звенящим от чистоты воздухом на пиках гор, что люди называют крышой мира, увело мужчину в сторону и не дало лишнего повода Министерству для опасений.
Полы мантии Долохова, как и его отросшая шевелюра, развевались от ветра, что фривольно разбегался на просторах пустыря, и вот это Антонина уже никак не трогало, поскольку он даже не чувствовал как тот касается его лица.  Все же существовало хоть что-то, чему безнаказанно сходило с рук вот такая вот дерзость. Мужчина неспеша вытащил совсем недавно приобритенную трубку, заправил ее табачком и, вызвав огонек на конце палочки, принялся ее раскуривать. Вскоре шальной ветер уносил куда-то вдаль только что вырвавшиеся изо рта Долохова струйки дыма, разбивая их вклочья. Тишина и завывание ветра... завывание в унисон с моим безумием. Прекрасная песня. Но мне не дано постичь смысла большинства прилагательных, хотя я его и знал когда-то... Когда-то давно. А может этого и не было? Возможно сейчас мой разум прояснился или пелена чувств, застилающих мне глаза, спала? Тлеющие красные точки внутри трубки вновь вспыхнули и очередная порция дыма подверглась экзекуции. В таком случае что я здесь делаю? Не пытаюсь ли я безнадежно гнаться в погоне за утеряным или сбежать от благоприобретенного? Трубка вновь вспыхнула, словно безмолвно отвечая на все казалось бы риторические вопросы. Безвкусный дым прошелся гду-то по легким и вновь вырвался после своей последней прогулки на растерзание. Рудольфус... да. Он должен был сделать уже что-то. Я должен занять себя другим, чтобы мысли не лезли с большей назойливостью, чем... Вот так вот пришла мысль заняться совместо с Рудольфусм одним пустячком, чтобы отвлечься от более важных, как казалось Долохову, проблем. Однако была и еще одно дело, которое нужно было уладить. Оно как раз требовало присутствия мужчины в самом центре магического Лондона, из которого состоялось стремительное отступление. Хлопок и Антонин аппарировал, оставив лишь горстку табачного пепла, тут же причудливо закрученную ветром.
>>>> косая аллея